Вестник естественных наук, издаваемый Императорским Московским обществом испытателей природы№ 31, Москва, 31 июля 1854 г.Статья К.Рулье «Амазонская кувшинка»

III. Амазонская кувшинка в Западной Европе и в России

Открытие некоторых произведений Америки чудным образом напоминает открытие всего Нового Света: несколько раз они были открываемы, возбуждали в счастливцах — путешественниках удивление и восторг; тем не менее только одному из последних удалось обратить на свое открытие общее внимание Европы; сделались наконец, эти открытия общим достоянием науки, но установились названия предметов, данные им не первоначально их открывшим, а только описавшим впоследствии.

Так случилось с Америкою; то же повторилось и на Царском цвете.

Первый ученый ботаник, оставивший нам положительное указание об этом растении, был знаменитый Гэнке, нашедший его вблизи Амазонской реки в 1801 г. Его указания точь в точь совпадают с описанием растения. Гэнке, плывший в лодке, вышел на чистый плес затишья, где эта царица вод поразила его своим царственным величием: куда ни обращал он изумленный взор, всюду, на полмили кругом, повторялась та же роскошь величины, форм, цвета благоухания. Счастливец пал ниц и в молитве излил благоговение пред величием и силою Творца. Гэнке забыл дать название растению, сам был похищен смертию у науки и только много лет спустя, при разработке оставленных им бумаг, открыли то, что мы сообщили.

В 1819 г. Бонпланд, товарищ Гумбольдта в его путешествии по Америке, встретил другой близкий вид Царского цвета в Парагвае, с совершенно белыми цветами и зеленым исподом листа, который в 1827 г. вторично встретил д’Орбиньи и назвал впоследствии  Victoria cruziana, выслав притом изображение растения и самый цвет с листьями в Парижский Музей, а в 1833 г. нашел и самый Царский цвет. Наконец, за год перед тем он уже был описан и назван Euryale amasonica Лейпцигским профессором, Пёппигом. И все-таки прошло почти полстоления пока обратили внимание на это растение; забыв труды ботаников и данные ими названия, смотрели на счастливца Шомбургка, как на истииного указателя его, не удержав, однакож, и данного им названия Nymphaeae Victoria, меняли его последовательно на Euryale amasonica, Nymphaeae Victoria, Victoria regia, Victoria regina, Victoria amasonica. Строгая научная критика, приписывающая каждому свое, конечно, не забудет, что Линдлею принадлежит честь указания, что Царский цвет составляет тип особенного рода, а Пёппигу, ежели и не первое открытие, то, по крайней мере, первое данное в науке название, имеющее, кроме того, пред всеми другими и то преимущество, что указывает на географическое размещение растения.

За открытием Царицы вод последовали весьма естественно попытки перенести ее в Европу. Бонпланд первый выслал семена, которые однакож не взошли. Шомбургк думал, что корневища на то пригоднее и выслал их в 1837 году, но и они испортились дорогою. В 1846 году некто Бритш, нарочно путешествовавший для собирания семян Царского цвета, переслал их благополучно, сохраняя в мокрой земле. Королевский сад в Кью купил 25 зерен, из которых только два взошли, но растения скоро поблекли. Подобные попытки не удались и в 1848 и 1849 г. с семенами и корневищами; наконец-то в конце последнего года высланы были Королевскому саду в Кью (Kew) из Гвианы зерна в чистой воде. 23 Марта 1849 г. шесть зерен начали прозябать; одно из них, в Шатворсе, у Герцога Девонширского, 8 Ноября, наконец, расцвело и было первым цветом, распустившимся в Европе; второй цвел у Герцога Нортумберладского 10 Апреля 1850 года; наконец, из семян от Герцога Девонширского поступило одно в заведение фан-Гутта, в Гент (в Бельгии), и расцвело в Сентябре месяце. С тех пор Царский цвет цвел в садовых заведениях Гамбурга, Тюбингена, Франкфурта, Берлина Лейпцига, Планица и других мест.

Итак, попытки остались не без успех: Царский цвет, наконец: расцвел и в Европе. Но спрашивается: каковы притом были понесенные пожертвования и издержки? Есть ли надежда упрочить его будущее поколение, хоть для теплиц, или нет ли возможности разводить его на чистом воздухе? Наконец, не приобрела ли для себя наука каких либо данных из тщательных наблюдений и опытов над искусственным разведением этого растения в течении пяти лет? Ответим на эти вопросы, сколько они нас занимают, как людей в частности не занимающихся практической ботаникой, или обращающих на нее внимание настолько, насколько она соприкасается научного интереса.

И, во первых, есть — ли надежда упрочить разведение Царского цвета в наших теплицах? Чтобы отвечать на это удовлетворительно, должно сравнить условия привольной дикой жизни его с условиями наших теплиц.

Климат Гвианы, отечества Царского цвета, лежащей в знойном поясе Америки, разнится от климата средней и южной Европы существенно, или, правильнее сказать, в отношении к произрастанию Царского цвета, гораздо менее, нежели того ожидаешь с первого разу. Все взморье Гвианы плоско и потоплено стоячими водами. Жар, не смотря на на близость экватора, не превышает высшей летней температуры Европы, потому что умеряется количеством вод и северо-восточными ветрами; воздух чрезвычайно сыр и для человека вреден. Два раза в году наступают периодические дожди, в Январе и Феврале и от Мая до Июля, так, что сухое время длится собственно от Июля до Октября.

Эти общие климатические условия еще более теряют отличительный характер, еще менее разнятся от климата Европы, по отношению своему к водяному растению, проводящему всю жизнь в среде уравнивающей жар и холод, укореняющемуся только корневищем в плодородной почве, из воды обращающемуся к воздуху только верхнею поверхностию немногих вполне взрослых листьев, и,  на весьма короткое время, распускающимся цветом. Растет в такой умеряющей среде Царский цвет на местах затишься, сверху пригреваемый почти отвесными лучами солнца — (он не любит тени), а снизу вечно прохлаждаемый и увлажаемый водною средою;  полной роскоши своей достигает он в дождливое время, как и встретил его Шомбургк, в Январе месяце. После того замедляется рост Царского цвета, и, ежели воды совершенно высыхают, то увядает все его зеленые части, остается одно, в почве зимующее, корневище и все сухое и жаркое время года проводит в спячке, вместе с огромными крокодилами, некогда около него свободно плававшими, а теперь уснувшими спячкою в почве, как это чудно нам изобразил Гумбольд в своих Картинах природы.

Итак, изменение уровня воды всего более влияет на произрастание Царского цвета: обыкновеннейшая глубина его вод не более 6 футов; потому-то он особенно размножается в затопях, в затишьях, соединяющихся с рекою только при высшем стоянии воды в дождливое время, и не любит самых рек, в которых уровень переменяется на десятки футов. Наблюдения в теплицах показали, что достаточно брызгать водою на листьях его, чтоб нанести значительный вред и задержать развитие всего растения. Тишина и спокойствие вод — условие всех кувшинчиковых растений; отсюда значение Лотоса у древних, как эмблемы покоя и довольства, как чудно выражает меткий наш язык — затишье вод, затишь.

Всем указанным условиям дикого произрастания Царского цвета старались удовлетворить, изменяя приемы по указанию опыта следующим образом. Несколько семян сажали отдельно в небольшие горшочки, наполненные до половиною землею, а сверху до половины прикрытые водою. Приближаясь к почве Гвианских стоячих вод, составляли искусственную из пяти частей ила и четырех-летней перегнившей листвы, трех частей двух-летней, еще неразрушенной, и двух частей крупного песка. Вода должна постоянно прикрывать их, и до самого листа можно и обновлять ее каплями, а потом гораздо значительнее. Обновление составляет необходимое условие роста. Переменяя несколько раз, наконец, поместили растение в искусственную теплицу, прикрытую стеклянным колоколом, из под которого чрез верхние вентиляторы легко было обновлять воздух. Были приняты меры для сохранения нужной теплоты в почве, воде и воздухе. трех средах необходимых для Царского цвета. Различная нужна температура в этих различных средах, и различная в различное время роста. В почве всего выгоднее температура от 23 до 25° Реомюра, хотя переносит и 30°, в воздухе достаточно от 14 до 20,° и вообще она менее к нему чувствительна; всего же важнее температура воды, которая должна сохраняться между 19 и 25°. Свыше ее все растение особенно гонит листья, но дряблые и не достигающие полного роста, а свыше 28° листья преждевременно гибнут и гниют на стебле.

Лучшею водою оказалась речная, хотя Царский цвет переносил и воду из ям, стоявшую над железною рудою. Свет необходим, однакож, сильное нагревание солнцем вредит растению, излишне нагреваю воду и поражая листья желтизною и пятнами.

Скажем предварительно, что в Европе изменилось отчасти время полного распускания цветов: оно, кажется, отодвинулось значительно к нашим осенним месяцам, и в этом, может быть, с одной стороны, должно искать причину меньшей пышности цветка. По крайней мере, по наблюдениям в заведении Фан-Гутта, должно заключить, что продолжительность дня имеет влияние на продолжительный рост Кувшинки, который постепенно сокращался с умалением дня к осени, и потом приметно увеличивался с увеличением его. Это явление, кажется, повторяется и на родине во время сухой и жаркой доли года.

Не осталось, кажется, без влияния на развитие растения и наше европейское солнце. Известно, как уже и замечал Вестник, что лучи солнца действуют на растение не одною теплотою, но также и химически; по крайне мере положительно известно, что одною теплотою нельзя заменить лучей солнца. В Гвиане же и в Европе, конечно, химическое влияние лучей при-экваториальных не может оставаться без влияния на растение. Этому, вероятно, должно приписать обстоятельство, что в Европе ни листья, ни цветы не достигали природной величины, ни той степени живости, зелени в листьях и яркости красного цвета в цветке, которыми поражены были путешественники на родине этого растения. Оно у нас, кажется, обнаружило менее силы и быстроты в развитии. Впрочем, подождем опыта, которого относительно этого растения еще много впереди.

При выгодных условиях растение достигало до первого цветка в течении 8 месяцев (от 28 Декабря 1851 г. до 28 Августа 1852 г.), дав предварительно до 37 листьев, из которых некоторые  достигли почти полного роста, а потом и еще около десятка. 4 Сентября показался второй цвет, 10 третий, 14 четвертый, приблизительно через 5 дней по одному цвету, до десятка, и столько же были погружены под водою, постепенно приближаясь к поверхности ее, и, наконец, в полном цветении возвышаясь над нею, наклонялись в сторону от тяжести на своей ножке.

Цвет достиг 15 вер. в поперечнике и начал распускаться под вечер около 5 часов пред захождением солнца, а при покрытом небе нередко распускается позже. Присутствующие стояли пораженные величием явления и не знали чему более удивляться: величине ли и красоте форм растения, ни чем неописуемому благоуханию в теплице, распространившемуся при цветении растения, или, наконец, беспримерной скорости раскрытия цвета. Последнее обстоятельство увлекло внимание всех: наконец, в самом деле, без преувеличения можно сказать, что в первый раз представился ученым случай, строго измеряя время, следить и измерять изменения, быстрое движение в раскрытии футового цветка, которому полной жизни, для раскрытия, опыления и скрытия под воду, природа назначила только по два часа вечернего времени в течении двух суток сряду. Несколько живописцев и ученых в ботаническом заведении Фан-Гутта стояли с часами в руках, и с крайним напряжением внимания наблюдали, описывали и  рисовали. Их то рисунки мы и прилагаем в двух таблицах Вестника.

Итак, в 5 часов вечера приподнялся еще закрытый цветок над водою, начала сильно припухать его почка, края четырех дольной красновато — зеленой чашечки разошлись, и на дне их расселины показались следы снежно — белого лебяжьего цвета: то цвет внешних, или окружных, лепестков. Отстали, отвернулись кнаружи и нагнулись к ножке доли чашечки, последовали за нею слой за слоем лепестки столистовой, как бы белой махровой розы или камелии, все более и более раскрывая внутренний тайник цвета и наполняя воздух округ неописуемым благоуханием. Но тем окончилось расцветание цветка на первый вечер: внутреннее ложе его, на котором помещены тычинки и пестик, эти орудия образования плода, покрашенные, в яркие цвета, остались прикрытыми внутренними рядами белых лепестков венчика; Царица вод, как чистый белый лебедь, гордо возвышалась над водою и величием своим подавляла все водяные растения, которыми ради разнообразия человек наполнил ее водохранилище.

Настало 7 часов вечера другого дня и Царский цвет обнаружил новые признаки быстрого движения. Он приподнялся на фут из под воды, разложил на нее до шести вполне развитых листьев и заставил садовника подвязать пробки под остальные слабые цветки, чтоб держать их над водою. Весь цветок показывал оттенок красноватого цвета, заступившего место белого. Начали отпадать друг за другом лепестки пирамидального свода, под которым прикрыты были плодовые орудия, все более начал обнаруживаться краснорозовый цвет; наконец, последний ряд красноватых лепестков, устройством своим во всех кувшинчатых растениях переходящий постепенно в тычинки, отделился от них, замкнул их снаружи венцом, и внутренне ложе цветка раскрылось, отделяясь на белорозовом поле ярким красным цветом, как мы изобразили наше растение в таблице № 15. Затем началось быстрое, как бы судорожное, движение тычинок, которое не только видеть, но и слышать можно было: то движение для опыления пестика, — явления, которые в обыкновенных растениях проходят совершенно незаметными для человека. Не замечает он и другого чрезвычайно любопытного вления, общего, конечно, всем растениям: постепенного увеличивания температуры, по мере раскрывания цветка. В Царском цвете она увеличивается на 21° Реомюра. Неожиданное, поразительное явление, которое для физиологии растений обещает в будущем любопытные результаты! Сделается, конечно, Царский цвет предметом тщательных ученых исследований и в другом отношении: поразительная величина его листьев и цветка, при беспримерной быстроте роста, чрезвычайная ясность внутреннего устройства, как вообще водяного растения — сами напрашиваются на внимание исследователя и обещают ему раскрыть многие стороны постепенных превращений клеточек в сложные орудия, и ознакомить с темными доселе отправлениями растений. Недалеко от нас, конечно, это торжество науки и труда, по крайней мере, кажется, ближе, нежели полагают: уже цветет Царский цвет во многих местах Европы, уже удалось труду получить от одного семени до 43 цветов, которые превзошли все доселе известные и величиною и яркостью красок; уже уже удалось это растение сделать зимующим, по крайней мере двух-летним; уже растет на чистом воздухе в южной Франции Египетский Розовый лотос (Nelumbuim speciosum), и, может быть, настанет время когда в южной Европе или Алжирии увидят привольно растущую Царицу вод. Уже ныне удались опыты содержания той Кувшинки на открытом воздухе в Королевском саду в Чельзии, где она из семян, посаженных 1 Марта 1851 г., дала цвет, раскрывшийся 28 Мая того же года, будучи прикрываема только на ночь подвижною крышею. Уже и у нас в России, в Риге, в замечательном саду цветоводов братьев Вагнер, распустилась Амазонская Кувшинка также из семени и цвела в первый раз 28 Июня текущего года. Этот опыт представляет для науки значительный успех в разведении тепличного растения: в самом деле, период произрастания его до первого цветка значительно сокращен (от 24 Декабря 1853 г., времени посадки семян, до 28 июня 1854 г.), цветы достигли полной величины и раскрывались от центра к окружности правильно по одному каждые пять суток: всё растение помещалось в небольшом водохранилище  под навесом, поддерживаемым чугунными пустыми колоннами, напоминающими собою устройство Кристального дворца, что показало возможность содержать это растение даже и в небольших теплицах. Уже под Москвою, в саду Русского вельможи, приняты меры для роскошного произрастания Царицы вод Амазонской реки. Да, с полною надеждою на успех можно сказать, что скоро, скоро, каждый сад, имеющий на то желание и небольшие средства, будет в состоянии производить десятки цветов Амазонской Кувшинки. Тогда — то закипит деятельность ботаников: вооружатся они микроскопами, химическими реактивами, разными измерителями времени и пространства, введут в свои наблюдения точность, доселе только желаемую, и подарят нас учеными результатами, относительно учения о строении и отправлениях растений на прочном, научном, основании. И подарят они нас рациональными, счастливыми практическими применениями содержания растений, подарят новыми общественными выгодами и пользами… Да чего не будет тогда? Только скоро ли будет? Кажется, пора бы: уже около полустолетия знакома наука с Царицею вод и жаждет от нее результатов.

Говорить ли о той пользе, какую изучение Царского цвета будто бы принесло Архитектуре! Известный зодчий Пакстон, строивший теплицу для него и Кристальный дворец, пишет, что идею легкой, удобной и прочной постройки того и другого зданий, он получил взглянув на нижнюю поверхность листа Царского цвета. Нам кажется, что искусный зодчий на этот раз оказался и искусным писателем.