Вестник естественных наук, издаваемый Императорским Московским обществом испытателей природы

№ 23, Москва, 10 ноября 1856 г.;

№ 24, Москва, 24 ноября 1856 г.; № 25, Москва, 8 декабря 1856 г.

Статья С.И.Гремяченского «Астраханская водяная роза или Каспийская нимфа-нелюмбо»

V. Продолжение.

Иначе смотрим мы теперь на природу, чем смотрели на нее древние. Мы лучше понимаем ее, ближе всматриваемся в ее явления, совершеннее постигаем ее азконы и счастливее разоблачаем тайны ее действий: в этом наше преимущество. Но мы утратили ту живую связь, в которой стояли к природе древние; наши отношения к ней стали холоднее; выигравши в уме, мы много потеряли в сердце. То, пред чем мы часто проходим равнодушно, без всякого внимания, у древних облекалось в живые милые образы, на которых смотрели с такой теплой, полной любовью, что она нередко доходила до поклонения, до обожания; но это обожание в первоначальной своей чистоте, не было представлением действительных, самостоятельных богов в мире, а только олицетворением свойств Единого, незримого, в видимых Его произведениях, более поражающих чувства человека.

Da der Dichtung zaubersche Hulle
Sich norch lieblich um die Wahrheit wand,
Durch die Schupfung floss da Lebensfulle
Und was nie empfinden wird, empfand.
An der Liebe Busen sie zu drucken,
Gab man hohern Adel der Natur,
Alles wies den eingeweihten Blicken,
Alles eines Gotts Spur.
Шиллер.

Возьмите нашу Астраханскую водяную розу: что она теперь? Чульпанский чебак, привлекающий к себе вкусными орехами, а прежде она была первым из священных Лотосов, высоко чтившихся любимцев древности; тогда она была …, но прежде, чем рассказывать о том, что была наша Нелюмбо, когда была Лотосом, нам необходимо познакомится с Лотосами вообще.

В произведениях древних историков, натуралистов и поэтов в именем Лотоса встречаются очень разнородные растения: древянистные, травянистые, наземные и водяные. По недостаточности и неопределенности описаний у древних авторов, история Лотосов долго оставалась очень сбивчивою; но теперь она хорошо выяснена преимущественно Делилем и Савиньи, членами ученого комитета знаменитой Египетской экспедиции Наполеона I-го.

Лотосы древянистые.

Ныне из древянистых растений Лотос называется Феофрастовский Diospyros, именно Diospyros Lotus, L. (Dattelpflaume), растущий в Азии, Африке и в Европе — преимущественно по приморским странам юга.

У древних под названием Лотосов были известны два деревца: железняк (Celtis australis, L.) и одна ююба — Ziziphus Lotus, Del. Все три древянистные Лотоса дают съедобные сливообразные плоды. Из них в древности был знаменит только последний, которым поэтому и займемся, оставляя остальные. Мы назовем его Лотосом Ливийским, как он назывался в старину.

Ливийский Лотос или Лотос Лотофагов есть небольшой, фута в 4 — 5, но чрезвычайно ветвистый кустарник неприветливого, дикого вида, который сообщают ему искрюченные, колючие ветви, одевающиеся твердыми, мелкими, тупоовальными и по краям слегка зубчатыми листьями; невзрачные бледно — беловатые цветы родятся пучечками вдоль ветвей и превращаются в красновато — бурые, сочные и приятные на вкус сливы, величиною с вишню.

Этот кустарник очень часто встречается на приморских берегах и в самой внутренности Африке, по гористым и сухим, припечным местам; особенно он обилен в Тунисе и на острове Зебри, на котором, по сказаниям греческих писателей, жили Лотофаги. Во всех странах где встречается Ливийский Лотос,  плоды его употребляют в пищу, как лакомое и здоровое кушанье; в некоторых местах их собирают в большом количестве и продают на рынках, на ряду с виноградом, смоквами и финиками. По сказанию Феофаста, войско Офелла, поставленное в очень затруднительное положение касательно жизненных припасов, существовало несколько дней одними плодами Лотоса. У жителей малой Сирты, по свидетельству Дилиле, сохранилось общее предание, что Лотосовы плоды служили пищею людям с древнейших времен и пользовались у них большим почетом. В разных местностях они были разного достоинства: самые лучшие, отборные родились на острове Лотофагов; там они достигали величины бобов. Об этих плодах Гомер в книге рассказывает, будто бы они так были привлекательны, что имели силу омрачать привязанность к родине в том, кто раз вкушал от них; это случилось со спутниками Улисса, которых нужно было силою вырвать с чужеземных берегов, почему Виргилий называет этот куст коварным и вероломным Лотосом.

Что коварный и обольстительный Лотос есть точно  Ziziphus Lotus, L., об этом догадывались уже Баугин и Шаф (Specim. № 632), и Дефонтен посещавший те места, доказали самым очевидным образом, на основании следующего описания Лотоса Лотофагов Полибия: «Лотос Лотофагов, пишет этот историк, по собственному наблюдению, есть жесткое (rudos — quuoe), «вооруженное колючками, деревцо с малыми, зелеными листьями, похожими на листья крушины; его красно — бурые плоды, величиной с круглую маслину, в зрелости имеют нежную мякоть как ягоды мирты, и содержат внутри себя каменистый орех. Лотофаги сбирают зрелые плоды, сдавливают их и заключают в сосуды. Для рабов заготовляются плоды без сортировки, а для свободных отбираются лучшего качества. Вкус их приближается ко вкусу смокв и фиников; из них, кроме того, что прямо употребляют в пищу, приготовляют еще чрез смешение с водою род хорошего вина, которое, впрочем, без порчи хранится не далее десяти дней». С этим описанием Полибия согласны в общих чертах описания Феофаста и Атепея.

В пределах России нет Ziziphus Lotus, но есть очень близкий к нему другой вид, растущий в Кахетии и в южной части западного берега Каспия: это Ziziphus vulgaris, Lamark, — деревцо футов в 15 — 20 с такими же извилистыми, колючими ветвями, мелкими, овальными листьями, величиной с оливу, которые очень питательны и вкус имеют приятный, но несколько приторный. Это деревцо во времена Августа, как рассказывает Плиний (XV, 14) было пересажено в Рим, и оттуда распространилось по всем берегам Средиземного моря. На юге Европы теперь во многих местах разводят его искусственно и плоды завяливают для продажи, как финики, кроме того, приготовляют грудной сироп и очень вкусную пастилу.

В наших странах представителями ююбы служат крушина и жестер, которые вместе с нею и держи-деревом относятся к одному семейству Rhamneae, R. Br.

Травянистые Лотосы упоминаются во многих местах Илиады и Одисеи, как подножный корм для коней Ахилла и опустошенные Меркурием: это суть луговые травы семейства бобовых Melilotus officinalis (по Шпренгелю и Фе), (Leguminosae), как-то Medicago falcata, Lotus corniculatus, трилистники, или клеверы и др., как открывается из сличения означенных мест Гомера и Павла Эгипского и других древних авторов, которые об этих Лотосах говорят, что их листья сложены из трех листочков и сами они много похожи на ракитники.

Водяных Лотосов у древних было три: розовый, белый и голубой.

Розовый Лотос есть наша Нелюмбо, теперь уже более не существующая в водах Нила, как было показано нами в третьей статье; белый Лотос есть Nymphaea Lotus, L., а голубой — Nymphaea caerulea, L., то есть два последние Лотоса принадлежат к одному роду с нашей Белой кувшинкой, или, как называют ее подмосковные жители Белым кубчиком — Nymphaea alba, L.

Белый Лотос, или Водяная лилия Геродота, Nymphaea Lotus имеет большие, почти совершенно круглые,  щитообразные листья, с очень значительною сердцеобразною выемкою на внутренней стороне, и острыми колючими, довольно расставленными зубцами по краям; на нижней стороне, представляющей сетообразное сплетение выдающихся жилок, они покрыты нежным пухом; в неразвернутом состоянии, они походят на рог или воронку и основание имеют суженныим; длиные черешки их выходят из редькообразного мучнистого (сладковатого и несколько горьковатого), величиною с огурец, корневища, опоясанного по окружности бурым обручем; крупные цветы замечательной красоты представляют следующие части: четыре молочно — белых листка чашечки, обведенных широкою розовою каймою, три ряда блестяще — белых лепестков с зеленоватым и красноватым оттенком на нижней стороне, множество желтых пыльников, издающих слабый, но приятный фиалковый запах, и наконец, грушевидный плод, в  большую маковую головку, с многочисленными просовидными мучнистыми семенами внутри него. Белый Лотос украшает собою, часто разрастаясь широкими полосами (как у Каира и Розетты) воды Египта, Сенегала, царства Овара и Индии. В Египте он появляется обыкновенно во время разлития Нила — от Апреля до Октября и по сбытии воды засыхает.

Примечательное описание и изображение Белого Лотоса можно найти у следующих писателей: у Делия (Flor. Aegypt .t. 60 f. 1), Проспера Альпина (Ex. p. 13),  Палисо де Бовуа (Flore d’Ovare et de Benin t. 68), Рида (Hortus Malab. 11 p. 51 t. 26, под названием Ambel) и Куртиса (Botan. Magazin t. 997). С этой кувшинкой очень сходны: Nymphaea dentata ( Flore des Serres t. 627 — 8 ) и Nymphaea thermalis, Dl, водящаяся в Горячем источнике Pecze, в Венгрии при Гросвардейпе.

Голубой ЛотосNymphaea caerulea, Dl., корневище грушевидное, круглое или несколько продолговатое, величиною с маленькое яйцо, содержит под черною кожею белую мучнистую ткань с желтою средцевиною; продолговато — округлые, серцевидные или узко — щитовидные листья с двумя острыми лопастями и цельными краями, без зазубрин; сверху блестят прекрасною зеленью, а снизу отливают частыми фиолетовыми пятнами; цветы, величиною более 4 дюймов в диаметре, состоят из четырехлистной темно — зеленой чашечки, усеянной множеством фиолетовых черточек и точек, из 16 — 20 заостренных, нежно — голубых лепестков, с желтым ноготком (основанием), 48 — 64 пыльников с прибавками на вершине, расположенных в 12 — 16 четверных, лучистых партий и наконец из плода с свободными и короткими лучами на вершине и такими же зернами внутри, как у предыдущего вида. Цветы этого Лотоса, издающие мягкий запах, более приятным чем у белого Лотоса, замыкаются ежедневно около двух часов по полудни.

Этот Лотос, с которым впервые познакомил Европу Савиньи, долго оставался неизвестным для ботаников, несмотря на то, что он в Нижнем Египте во время разлива Нила покрывает собою поверхность всех каналов, низменности и заселяет рисовые поля в таком множестве, что после каждой жатвы должны истреблять  его , как сорную траву; кроме того он водится на мысе Доброй Надежды и в водах Индии; здесь он называется Citabel, а у Африканских Арабов — Baschenin в отличие от Белого Лотоса, известного  там под именем Nauphar  и Lenouphar. Голубой Лотос в Европу введен Делилем. Замечательно, что первые корневища его, вывезенные этим ученым из Египта, два года оставались без посадки и не смотря на то не потеряли своей жизненности: посаженные в саду Парижского музея они дали совершенные растения и принесли цветы: это было 1801 года. С той поры Голубой Лотос распространился во всех лучших садовых учреждениях Европы; он есть и у нас в Москве, где даже благополучно перезимовывает подо льдом, как уже об этом сообщил Журнал Садоводства.

Примечание. Рисунок находится в Flore des Serres VII. 19, в Herbier de l’amateur VI, 2 (t. 338),  в Bot. Magaz. t. 552, в Hort. Malab. 1, 6 и Venten. Malma t. 6. Особенно рекомендуем рисунок в Herbier de l’amateur.

Все три водяные Лотоса, между которыми первое место занимает Нелюмбо или розовый Лотос, имеют высокую историческую важность. Они привлекали к себе особенное внимание и расположение всех народов, у которых растут, и в древности пользовались большою славою: это были священные растения, которым воздавали высокое почтение, доходившее  почти до обожания. Конечно каждый из них имел свое особенное значение; но мы теперь в немногих только случаях  можем различать, какой именно Лотос, разумеется в данном случае. Поэтому они сливаются для нас в одном общем представлении.

У Египтян Лотосы посвящены были Изирису, Изиде и Горусу, божествам, творящим и сохраняющим все, что стремится разрушить злой Тифон, посвящены им как прекрасные образы творения, как символы происхождения всех вещей, как выражение творческого могущества природы и ее производительной силы, сокрытой в недрах вод. Поэтому они часто изображаются при кумирах этих божеств и на различных памятниках и принадлежностях храмов, посвященных их служению. Листьями Лотосов оттеняются  головы Изириса и Изиды и их жрецов; плоды Лотосов изображаются в руках Изиды, как неизбежный атрибут этой богини — матери и кормилицы всякого создания, как эмблема  оплодотворяющей силы женского начала в творении.  С ними же является и Церера — эта греческая Изида; на цветке Лотоса как на троне восседает Горус, которому Египтяне приписывали большое влияние на плодородие земли; на нем же плавает Изирис, могучий бог вод. Цветы Лотосов вычеканивали на монетах, рисовали и изваяли на стенах, колоннах, украшениях и символических картинах храмов, на частных зданиях и темных могильных камнях, как избранный спутник древнего Египтянина в религиозных чувствах и обыденных нуждах, в жизни и смерти, как безмолвный памятник давно улетевшего дня. Так, Лотосы у Египтян были соединены с богами; поэтому их цари, желая показать себя пред народом со знаками божественности венчались, цветами Лотосов, и частные люди в знак своего благоговения к знатным особам подносили им те же самые цветы; по рассказу Геродота (Ethiop. I. 10. с. 28) вестники победы в Мерое были увенчаны Лотосами; в венках из голубого Лотоса встречали Антинойцев, украшенных коронами из цветов розового Лотоса (Athen Deipnosoph. I. 15 p. 677).

В Индии Лотосы кажется еще в большей славе, чем в земле фараонов. Для Индийца, говорит Болен, Лотосы все во всем. Очарованные их красотою, они в своих священных книгах весьма часто сравнивают с ними всякую телесную красоту и особенно глаза; даже под образом лотосового цветка они представляют землю: четыре листа чашечки означают четыре страны света, лепестки пояс земли (Dripas), пестик горные страны вообще (Меру), а тычинки вершины Гималая; наконец как символическое выражение производительности природы, Лотос у Индийцев также посвящен творящим божествам. Самое происхождение Лотоса божественное; он выходит из пупка Вишну. На листьях Лотоса переезжает Брама беспредельную бездну, а на цветке его восседает со священными книгами Веды в руках; для Вишну лист Лотоса (Tamara) служит пловучею раковиною, когда он с трезубцев в руках царствует на пространстве вод; а  для Лякгеми, очей Вишну, богини обилия, благословения и поэзии, ту же должность отправляет цветок (Scrisha), на котором она плавает по волнам моря; благодетельная Ганга, Нимфа священной реки того же имени, убирает свою голвоу венком из прекрасных Лотосовых цветов. В легенде, передаваемой Иезуитским миссионером  Ташаром, цветок Лотоса является воспитателем или кормилицей основателя буддийского учения: вдохновенная небом, дева скиталась по пустыне, и, зачавши от действия солнечного луча, родила младенца, но не могла кормить его своею грудью; по счастию к ней явился Лотосовый цветок, выплывший к ней навстречу по волне; он раскрылся пред нею, принял ребенка и кормил. Мать, предавшись созерцанию была окружена духами и всята на небо. Тогда один святой пустынник взял дитя из недр цветка, бежал с ним в Камбию и дал ему имя Годама. Годама по двенадцатому году уже делал великие чудеса, и, возвратившись в Сиам, учил в нем буддизму. В настоящее время в Индии ни одно растении не приносится в жертву идолам с таким благоговением как Лотос. Как изящное произведение, цветок Лотоса служит украшением в уборе дам, а широкие листья его часто заменяют для них веер.

С такой же обстановкой является Лотос и в религиозных представлениях  Китайцев. Они кроме того изображают его на фарфоре и бумаге вместе с полезными растениями — чилимом, батлачиком и др. На обоях, получаемых из Китая, вы встретите большой, многолепестный пурпуровый цветок: это Нелюмбо.

У Греков Лотос был посвящен Гарпократу — богу молчания.

У Римлян Розовый Лотос воспет Виргилием (Belon t 1 ch. 28), под именем Колоказии, как залог завоеваний этого  народа:

Mixtaque ridenti Colocasia fundet acanhto.
Ecl. IV, v.20.

Марциал в своих эпиграмах упрекает колоказию за волокнистость ее корневищ:

Ni lacum ridebis olus lanasque sequaces

Improba cum digits fila manuque trahes.

И еще:

Lenta minus gracili crescunt Colocasia filo

Примечание 1-е. Ныне в Египте колоказией называется один, возделываемый там в большом количестве, вид аронника. Но с одной стороны к этому растению, имеющему толстый мучнистый корень не приложимо то, что говорят Римские поэты  о Колоказии и что как нельзя ближе идет к Нелюмбо, которая, как мы видели, расстилается по илу веревкообразными корневищами; с другой, значение народных названий нередко меняется; так в Египте же  Nymphaea Lotus ныне называется коптским именем аронника — Biaron; у Арабов Persea, старинное имя славной Balanites aegyptiaca, заменена словом Lebakh, которое у нынешних Египтян означает Acacia Lebbek.

Примечание 2-е. Мы заметили, что для нас нет возможности точно определить, какие именно частные особенности принадлежали каждому отдельному Лотосу в мифических представлениях о них Египтян и Индийцев. От этой неопределенности происходит различное понимание их у европейских ученых: одни все легенды о Лотосах относят к Нелюмбо, другие, как Шау и Дирбах, к одной только Nymphaea Lotus L., что это именно растение первоначально является с именем Лотоса у Геродота и Феофаста с отчетливым описанием его признаков, каковы редькообразный питательный корень (corsion Греков), белые лепестки как у лилии, макообразный плод и мелкие просовидные зерна, употреблявшиеся для приготовления хлеба. Голубой Лотос оставляется в стороне потому, что об нем из древних авторов упоминает один Атеней и то только по имени; даже у некоторых составилось предположение, что Nymphaea caerulea, L. не природное растение в Египте, а вывезенное туда из Индии вместе с рисом, в плантациях которого оно сильно размножается. Но это несправедливо: Делиль встречал отчетливое изображение Голубого Лотоса на древнейших памятниках Египта и еще чаще, чем изображение Белого Лотоса, а Савиньи замечает, что прекрасный нежно — лазоревый цвет этого великолепного вида как нельзя более гармонирует с ослепительною белизною настоящего Лотоса и естественно должен был привлекать к себе такое внимание и следовательно вызывать такое же представление в религиозном настроении фантазии. Точно также наша Нелюмбо, так превосходно описанная Феофастом, встречается в многочисленных изображениях минувших времен, как мы уже показали это в одной из предшествующих статей.


Откуда же произошло такое почтение к Нелюмбо — кувшинкам, от чего они сделались Лотосами, священными растениями, любимцами людей и богов? Разрешение этого вопроса мы найдем в свойствах Лотосов и в связи явлений, представляемых ими, с другими явлениями природы.

Нет сомнения, что очаровательная красота водяных Лотосов должна была привлечь на себя сильное внимание и породить известные мифические представления; но едва ли она одна могла возвести их на ту степень значения, какое они имеют в религии древних народов. Этим значением Лотосы обязаны более другим причинам, именно соотношению их с разлитием рек и с ходом солнца, и сверх того самому обитанию своему в затишьях вод.

В Египте Лотосы начинают показываться вместе с разлитием Нила и потом все более и более продолжают развиваться по мере возвышения и распространения вод; эту связь Египтяне выразили очень  грациозно, назвавши оба Лотоса — Кувшинки супругами Нила (Arais el Nil). В этой — то связи заключается главным образом начало религиозного уважения к Лотосам. Жителям страны, все благосостояние которой зависит от плодородных разлитий Нила, естественно было смотреть на них, как на живые признаки небесного благословения и самое плодородие Египта представлять под образом возрастания водяных Лотосов; их цветы в глазах Египтянина были брачным венцом Нила и оплодотворяемой им земли. Чем более появлялось Лотосов, тем более надежды питался Египтянин на богатый урожай в тот год; это было для него так несомненно, что дети и девицы, увенчанные цветами супруги Нила, радостно оббегали села и города с национальною песнею: «много Лотосов и вод, сильно оплодотворит Нил землю и даст много благословений» и т.д.

Возвышение Нила и вместе с ним возрастающее развитие Лотосов определяется усиливающеся теплотою, вследствие постепенного приближения солнца от экватора к высшим широтам северного полушария. Естественно по этому Египтянину видеть особенное отношение Лотосов к животворному светилу и под этим отношением представлять всю природу; вода, в которой Лотосы находят элементы своего существования, и солнце, под действием которого они развиваются, для Египтянина выражают всю жизнь мира, и вот у него является дивно грациозный образ Лотоса, плавающего на поверхности вод, и Горуса (солнца), лобызающего его своими лучами и как бы возлежащего на его цветке: этою картиною наглядно высказывается мысль древних о мире, вышедшем из лона вод под живительным влиянием солнца. Кроме того Лотосы — кувшинки (Нимфы) сами выказывают особенную симпатию к обоим великим (на простой взгляд) светилам неба: одни из них ко времени солнечного заката складывают свои цветы и опускаются под воду, чтобы потом снова поднять их на поверхность и распустить под лицом солнца; у других же наоборот цветы открываются вечером и оставаясь в таком положении всю ночь, на другой день постепенно смыкаются по мере восхождения солнца; с новым вечером они опять раскрываются и т.д. К таким любителям луны принадлежит Белый Лотос, и если бы вам вздумалось посмотреть на этого мечтателя, в  Кьюсском саду (в Лондоне), то днем вы найдете его погруженным в сладкий сон; во всей красе своей он развертывается только по ночам.

… Спустясь головкой сонной
Под огнем дневных лучей,
Тихо лотос благовонной
Ждет мерцающих ночей.
И лишь только выплывает
В небо кроткая луна,
Он головку поднимает,
Пробуждаясь ото сна,
На листах душистых блещет
Чистых слез его роса,
И любовью он трепещет,
Грустно глядя в небеса.
Гейне (в переводе П-а).

Это сочувствие, эта любовь Кувшинок к солнцу и луне хорошо была известна древним, как видно из указаний Геродота, Феофаста и Плиния; она сама собою могла расположить Египтян посвятить Лотосы Изирису и Изиде. По этой же конечно связи и Греки олицетворили Белую кувшинку в Нимфу, умершую от ревнивой любви к Геркулесу и превратившуюся в водяной цветок.

Наконец, самое обитание Лотосов среди затиший должно было придать им особое значение в воображении древних. Сцены окружающей природы всегда действуют неотразимо на душу человека, настраивая ее на свой лад. Озера, пруды и речные заливы, покрытые массою Кувшинок с их блестящими цветами и недвижно распластанными листьями вселяют невольно в сердце зрителя мир и покой, к которому стремятся все наши тревожные беспокойства. Тишина этой картины расположила Греков посвятить Кувшинки Гарпократу, богу молчания; она же породила у древних общее убеждение, что Кувшинки во всех своих частях наделены свойствами прохлаждающими, болеутолительными, снотворными, успокаивающими волнение крови и утишающими порывы страстей самых могучих над слабою натурою человека.

Такое верование в силу Кувшинок тем поразительнее, что оно нисколько не оправдывается действительными их свойствами, а напротив прямо опровергается. Корни Кувшинок в свежем состоянии горьки и производят красноту, даже воспаление, следовательно возбудительны, а не успокоительны. Так, одно только мирное житье Кувшинок среди затиший прохладной стихии могло породить мысль об их умиротворяющем действии; эту мысль во всей определенности выразил Жан — Батист Порта, когда в духе своего времени решительно высказал, что все водяные растения должны прохлаждать, освежать, умиротворять человека и делать его холодным.

Конечно, водяные Лотосы никогда не утратят своего очаровательного действия своей красоты, никогда не перестанут производить умиротворяющего влияния на душу человека; но не воскреснуть им в прежней славе, не красоваться им больше в избранном обществе богов. Время теперь уже не то.

Подчиняясь всеувлекающему течению времени, и мы спустимся с поэтической высоты священных Лотосов к самому прозаическому вопросу: приносят ли какую нибудь существенную пользу в экономии человека прекрасные Нелюмбо и Кувшинки, столь знаменитые в мифологическом мире?

Розовый Лотос, т.е. наша Водяная роза, всеми своими частями служит на пользу человека, от корневищ до зерен и даже до самого молочного сока, которым так обильно напоены ее фибры. Стелющиеся по илистому дну корневища, которые при искусственному уходе приобретают значительную толщину и мясистость, составляют пищу бедный людей в Китае, Японии и Индии. Из черешков вогнуто — щитовидных листьев, часто употребляемых Индийскими женщинами вместо зонтиков для отенения себя от палящих лучей солнца, извлекаются волокна для приготовления светилен к лампам, возжигаемых на пагодах во время торжественных празднеств.

Душистые лепестки признаются в Китае хорошим вяжущим средством, как лепестки настоящих роз в Европе; такую же силу приписывают там соку, извлекаемому для этой цели из листьев Чебака, известного в Китае, под именем Самбара, равно как  и скорлупою орехов Астраханцы настаивают водку для лечения болезней ревматических, гемороидальных, а орехи в Японии, Китае, Индии и у нас в Астрахани составляют лакомый десерт; в Китае их продают на рынках целыми мешками, жарят, пекут и кроме лакомств употребляют как мочегонное средство.

Оба остальные Лотоса, Лотосы — Кувшинки, также принадлежат к числу питательных и врачебных растений. По слитии Нила Египтяне собирают мучнистые их корневища, которые не только сами употребляют в пищу сырыми, или печеными, но и продают на рынках, под именем Biaro; эти корневища даже для Европейского вкуса не имеют ничего в себе неприятного, как замечает Делиль, который их пробовал. Из просовидных зерен (doch el bachenin Арабов) как белого, так и голубого Лотосов, приготовляется печеный хлеб, который в прежние времена употреблялся в большом количестве и считался полезным для здоровья. По описанию Геродота, поступали при этом следующим образом: плоды сбирали в кучу, чтоб сгнила их твердая кожа, за тем всю массу промывали для отделения зерен, которые потом высушивали на солнце и мололи в муку. Тот же способ употребляется и теперь, как он рассказан Делилем.