Вестник естественных наук 18 Вестник естественных наук, издаваемый Императорским Московским обществом испытателей природы

№ 18, Москва, 1 сентября 1856 г.

Статья С.И.Гремяченского «Астраханская водяная роза или Каспийская нимфа-нелюмбо»

IV. Надежды и вопросы, вызываемые видовым тождеством между Nelumbium caspium, Eich. и Nelumbium speciosum, Wild.

Нет нужды, что Водяной тюльпан Америки имеет другую генеалогию, чем Водяная роза Европейско-Африканско-Азиатского материка, что Nelumbim Luteum не входит в состав Nelumbii speciosi, как подчиненная ему разновидность, а составляет отдельный, самостоятельный вид, подобно тому, как Северо-Американские Штаты, в которые она процветает, сложились в самобытный политический организм, независимый от государств Старого Света: и без него область старосветской Нелюмбо очень обширна для того, чтоб породить в нас основательные надежды н легкость искусственного её разведения не только в оранжереях, но и в открытых водах, и чтобы привести нас к двум важнейшим вопросам ботанической географии.

В одном меридиальном направлении на материк по сю сторону экватору Розовая Нелюмбо распространилась на протяжении 24°, от устья Волги при 46° с.ш., до впадения Ганга в Бенгальский залив при 22° с.ш.; но и здесь она не остановилась, а расселилась дальше по островам Индийского Архипелага и перешла через экватор до Новой Голландии. Какой же должна иметь она гибкий и вместе устойчивый темперамент, или, лучше, какой же должен быть милый и уживчивый нрав у очаровательной царицы водной растительности целого (огромнейшего по массе) полушария земли, когда она мирится на таком огромном пространстве, со столькими разнородными условиями атмосферы, и одинаково красуется и в священных водах Ганга, вызывая там красотой своей возвышенные образы в фантазии созерцательного Буддиста, и в устье нашей Волги-матушки, привлекая к сее положительного рыболова вкусными орехами! Странно после этого, что в Астрахани составилось понятие о Водяной роде, как о самой прихотливой и капризно-взыскательной красавице, что будто она упорно отказывается расти в каком либо другом месте, кроме своего родного Чульпанского уголка, при всем старательном уходе за нею. Мы нисколько не подозреваем истины рассказов, слышанных нами от знакомых в Астрахани, что много раз пробовали разводить красу наших вод как семянами, так и целыми экземплярами в разных местах России и Персии; но в тщательном разумном уходе за нею дозволяем себе решительно усомниться, а в этом все дело: ее ли вина, что не позаботились предварительно по пристальнее всмотреться в условия ее успешного произрастания в самой природе? Ведь natura artis magistra! (в искусственых приемах прямая наставница — природа). Виновата ли Водяная роза в том, что не постарались разузнать ее настоятельные нужды и отыскать средства к удовлетворению основных потребностей ее жизни? Мудрено ли, что она погибала, если ее не в пору перевозили с места и вынимали дурно, или заставляли жить в испорченной, гнилой воде? В развитии всякого живого существа, после внутренней основы в его собственной натуре, все зависит от той или другой обстановки. Возьмите даже из человеческого мира, где разумно-свободной воле дано преимущество власти над внешними условиями жизни, возьмите отсюда самый лучший организм, сложенный быть украшением общества и живым, плодотворным его деятелем, своими чистыми стремлениями и высокими помыслами; что выйдет из него, если обстоятельства столкнут его с настоящей дороги и поставят в грязную и дикую среду, где нет больше живительной пищи для его настоящей деятельности, где грубое обращение, глубоко потрясая душу, то ожесточает её, то подавляет и путает… что выйдет тогда из этого лучшего организма? Многое, может быть кроме того только, чем он должен быть, и был бы при иной обстановке — исключения редки. Может выйти из его запуганное, загнанное существо, дрожащее перед каждым несколько решительным взглядом, может выйти спящая лень, чуждая всякого движения; может выйти решительный идиот, ни к чему не годный, может выйти озлобленная мизантропия, язвящая едким сарказмом всякое теплое и высокое стремление; многое может выйти! А общий итог всего — нравственно убитое, мертвое существо. Если хотите пример из самого растительного царства, посадите в густую и мрачную чащу любое нагорное растение, созданное для света и простора: оно зачахнет тоской по горным высям  погибнет. Так и с нашею Нелюмбо: не в натуре её лежит причина безуспешности попыток развести ее вне Чульпанского залива, а в несоответственной ей обстановке, которою ее окружали; все жалобы на упрямство — несправедливая напраслина на милую, уживчивую розу, нет, напротив в натуре Нелюмбо самый верный залог за удобность ее приурочивания, за то, что она легко примется и размножится во многих местностях, отдаленнейших от Каспийского взморья: столь обширное распространение, какое представляет Нелюмбо, прямо указывает на ее способность ладить с многочисленными отношениями разнородных климатов. Этот логически необходимый вывод уже вполне оправдан практикою — в садовых заведениях Фан Гутта (в Бельгии) и Туре (в Монпелье): у последнего образцовая коллекция различных Нелюмбо превосходно цветет в открытом пруде, среди блестящей свиты там же на месте и зимует подо льдом. Мы не хотим скрывать, что в г. Туре стоило многих хлопот окончательно справиться с Нелюмбо, что более 10 лет оставались безуспешными его попытки заставить ее расти в пруде; но десятилетние неудачи не ослабили пламенной охоты разумного любителя, постигшего всю прелесть искусства — побеждать природу ею же самою, терпеливым изучением ее собственного хода. Настойчивостью, внимательностью ко всем явлениям и рядом различных приемов, к которым поочередно обращался Туре, он победоносно добился вожделенного результата, сверх даже своего ожидания — отыскал простые средства, при которых, как сам объявляет, Нелюмбо оказываются столь же легкими к разведению, как самые обыкновенные растения Европейских вод. Это не гипербола, не энтузиастическая вспышка увлеченного торжеством чувства, а чистая истина, и мы, со своей стороны, вполне уверены, что наша Астраханская роза, оставленная в забытьи Русскими любителями прекрасного в прекрасном царстве Флоры, привольно может разрастись  в Московских прудах, если сознательно следовать приемам Туре и Фан Гутта. В отношении зимы нечего и сомневаться, что она удобно выдержит здешние морозы: никакие растения так хорошо не выносят морозов, как именно водяные; ледяной покров, лишь бы не доходил до дна, уравнивает температуру воды отдаленных мест; что же касается до лета, то конечно в Московских бассейнах Астраханская роза станет позже начинать и раньше оканчивать свое цветение, чем в Чульпанском заливе: Астрахань лежит почти 10° южнее Москвы и в средней летней температуре имеет перевесу на + 5° тепла; там в конце марта уже появляются цветы, тогда как здесь в это время вся растительная жизнь спит еще недвижно под снеговым покровом. Но естественная разница между эпохою цветения Нелюмбо на Каспийском взморье и в Москве довольно сократится, когда она будет посажена в саду в небольшой и неглубокий бассейн, который следовательно днем станет сильнее прогреваться непосредственно самим солнцем и в добавок получать отраженную теплоту от окружающих предметов, а ночью меньше излучать полученное тепло. Притом, состоятельные любители могут искусственно увеличить период цветения Астраханской розы через нагревание бассейна водяными парами посредством труб; при заводах и фабриках, на которых работают парами, это можно сделать еще проще: стоит только пропустит в пруд горячую воду. Можно даже ожидать, что от искусственного нагревания Нелюмбо здесь будет цвести продолжительнее, чем цветет сама по себе, без сторонней помощи, в своих собственных владениях; так в Бельгийских прудах, в которые направляются с фабрики горячие воды, сообщающая им иногда температуру 18 — 25° Цельсия, белые Кувшинки, близко родственные с Нелюмбо, распускают свои цветы гораздо раньше и продолжают производить их гораздо дольше противу обыкновенного: весною разница простирается до полутора месяца, как например в Литтихском ботаническом саду, а осенью цветение не прерывается до конца Сентября. При этом получается еще важная выгода: цветы развиваются в несравненно большем количестве; странно однако, что они не получают вместе  и большего объема, как следовало бы ожидать в таких благоприятных условиях. Но вероятно здесь численность цветов мешает ми достигнуть большей величины, которая должна бы явиться при усиленной теплоте.

Все предшествующие рассуждения, особенно сейчас приведенный нами случай с Белыми Кувшинками и однородный ему факт с обоими видами Нелюмбо, сообщенный в предыдущей статье ставят нас прямо лицом к лицу пред одним из важнейших вопросов, составляющих в настоящее время живой интерес нескольких наук вдруг, — пред вопросом об отношении между физиологическими отправлениями растений и суммою тепла, действующего на них в данное время,  или о  количестве температуры потребной каждому отдельному растению (сообразно с его частною организацией) для полного и правильного  совершения всех фаз предназначенной ему жизни. Долго пришлось бы нам останавливаться на этом предмете, чтоб только раскрыть всю его сложность, и не добраться до окончательного решения, которое еще далеко впереди, а между тем нас ждет уже другой, не менее серьезный вопрос, возбуждаемый разъединенностью местонахождений (habitationes) Нелюмбо на таком огромном протяжении, какое занимает она: это — вопрос о ее распространении. Но так как обширность и разобщенность месторождений составляют у Нелюмбо одинаковую принадлежность со всеми почти водяными растениями, то этот вопрос обращается в общую задачу о способе расселения видов водяной растительности по разнородным климатам земли, — задачу, кажется еще более сложную и трудную, чем вопрос о температуре потому, что она потребует от нас не только обстоятельного обзора современных явлений нашей планеты, но и  поведет к отдаленейшим временам ее, когда на ней и вокруг нее все было иначе, чем теперь. Разъясним самое дело несколькими фактами и соображениями.

Виды водяных растений вообще расселены большею частию партиями по обширным протяжениям и по отдаленейшим друг от друга местам, часто разъединенным пространствами морей и цепями гор. Приведем в доказательство несколько примеров из этого интересного явления:

  • Водяной Лютик, или иначе Волосолистный Жабник, в Старом Свете идет от Лапландии до Абиссинии, а  Новом от 68° с.ш. до Калифорнии.
  • Водяная Елочка, Samolus Valerandi, L., Myriophyllum verticillstum, L. водятся от Швеции до персии и Коромандельского берега, далее на Мадере, островах Зеленого Мыса, ост. Азорских, в Чили и др. м.
  • Ряска, или иначе Чечевичка и Утиная Каша, растет в водах Алтая, Кавказа, Алжира, Мадеры, Азорских островов, Канады, Южной Каролины, Новой Гренады, Чили, Вандименовой Земли и Новой Зелландии. Одинаковое почти распространение имеют Стрельница или Батлачик, Шильник или Бешенка, оба наши Чакана и Zanichellia paluslris, L. и Ситники.
  • Белая Кувшинка водится по обеим сторонам Альп и Пириней — горной цепи непрерывной и примыкающей с обоих концов к морю: с той стороны она растет на островах Средиземного моря и в Алжире, а с этой на материке до Лапландии, на островах Британских до оконечности Шотландии и на Чельтесанде; но, замечательно, ее пять на островах  Ферроэ, Оркандских и Исландии. Тоже почти отношения представляет и Желтая Кувшинка, только ее пределы несколько ограниченнее, чем у Белой Кувшинки: с юга она не достигает Алжира, а с севера не идет далее Шетландских островов. В ее распространении повторяется тот же поразительный случай разобщения: находясь в Ситхе и Канаде, она не встречается в промежуточных странах: Исландии, Лабрадоре и северо-восточной Азии.

Этих примеров, к которым можно присоединить множество других, достаточно для показания, что разобщенность водных растений повторяется на материках и островах.

Отыскивая причину этого явления, мы приходим на распутье двух предположений: или 1) должны допустить, что данные виды водяных растений явились вдруг, с самого начала, на местах своего жительства, будучи созданы по одному, до мельчайших подробностей сходному, типу, определившему тождество их форм, или 2) принять, что кажый вид, встречаемый теперь на отдаленнейших друг от друга точках, первоначально произошел на одной только определенной местности, с которой потом распространился всюду, где только мог разрастаться. В последнем случае необходимо также признать, что водяные виды первоначально имели возможность быстро расселяться, и, следовательно, на пути своего распространения находили иные условия, чем какие встречаются теперь: заключались ли те условия в форме земель, отличной от нынешней, когда известные материки были смежны, не будучи еще разорваны проливами, ни отделены цепями гор, или в безмерных наводнениях, которые могли переносить зерна растений на огромные расстояния, — что впрочем мало вероятно по причине неизбежной смеси, в этом случае, пресных вод с соленой, столь гибельной для пресноводных растений. Ныне обыкновенными рассеятелями растений служат ветры, речные и морские течения, животные и сам человек, за которым вместе с полезными растениями неотлучно следует множество других, совершенно ненужных и даже докучливых трав, подобно тому (остроумному сравнению Шлейдона), как за великими переселениями народов всегда следовали сволочь и шайка разбойников. Но ни одна из этих причин не может иметь большего участия в расселении водяных растений: их зерна, большею частею, по своему строению сподручны для переноса помощью ветров и в добавок у многих видов созревают на  дне воды, всплывая на поверхность уже во время прорастания 54, когда становятся неспособными к переселениям при посредстве  животных. Течение реки не может переносить их из одного бассейна в другой, так как оно направляется к морям, где пресноводные растения погибают; человек намеренно (до нынешнего покрайней мере времени) мало заботится об разведении водяных растений; сами же они не навязчивы , как некоторые сухопутные травы: их зерна не пристают ни к домашним животным, ни к транспортам товаров и никогда не смешиваются с семенами, назначаемыми для садов и полей, за исключением разве белого и голубого Лотусов, растущих в рисовых плантациях.

Дальше этого мы не пойдем, предоставляя отчетливое обсуждение обоих вопросов — о температуре и расселении самим читателям. Эти вопросы мы вывели на сцену единственно с тою только целью, чтобы блестящая Астраханская роза явилась в сознании наших соотечественников не просто только прекрасным произведением, занимающим одни внешние чувства, но вместе  и созданием смысленым, возбуждающим в самом уме серьезные раздумья.

И надежды на разведение красавицы — розы в открытых водах и два великие вопроса родились у нас вследствии так сказать кровного родства между Nelumbuim caspium, Eich и  Nelumbium speciosum, Wild — вследствии их видового тождества. Остановимся же нашею мыслею на этом тождестве, по которому Астраханская водяная роза является не исключительным достоянием  Русской флоры, а космополиткой, расселившейся по  отдаленным землям. Чрез это она нисколько не потеряет из своего очарования пред самым патриотическим чувством, так любящим торжествовать лучшими произведениями своей родной страны; нет, мы сильнее полюбим нашу дивную космополитку и больше будем гордиться ею пред целой Европой, когда она поразительная красотой, обаятельная ароматом, щедрая питательными орехами, уживчивая, чуждая прихотей и глубоко — смысленная явится пред нами во всем блеске мифического величия, как высшее существо, тесно связанное с богами.


Часть V. Продолжение.